Крым 2.0 [СИ] - Алексей Туренко

Ага-хан был одним из них. Правда, не совсем по своей воле. И если разобраться, как следует, не совсем желающим. Что делать, временами человек вынужден делать и неприятную работу. Но обо всем по порядку.

Еще год назад Ага был капитаном ракетного катера ВМФ Турции. Когда началась большая турецкая заваруха, Ага был в горах, и готовился жениться. Поднятый по тревоге несостоявшийся жених спустя сутки прибыл на базу, но к тому времени там уже успели побывать (в хронологическом порядке): боевики КРП, расстрелявшие караул и штаб базы, толпа мародеров, вынесшая все, что поддавалось переноске и сломавшая все, что таковой не поддавалось. Его катер вместе с тремя остальными собратьями гордо демонстрировал турецкий флаг на торчащей над водой мачте. Мачта была единственной находящейся над водой деталью судна. Кто именно утопил их, так и осталось загадкой. Наиболее вероятными кандидатами были курды, но какую угрозу для Курдистана, который даже не имел выхода к морю, мог представлять ракетный катер? С другой стороны, зачем это делать мародерам? Так и не найдя ответа, Ага счел выполненным свой служебный долг и распрощался со службой. Ближайшим к нему городом был Стамбул, и Ага направился туда, где не без пользы для себя принял самое деятельное участие в погромах. Изрядно поправив свое финансовое положение и завязав новые знакомства, Ага поучаствовал в первых операциях только зарождавшегося Мраморного братства. Как ни странно, у истоков этого братства стоял хозяин одной из крупнейших судоходных компаний Стамбула. Человек деловой, он намеревался использовать свой частный флот наиболее выгодным в сложившейся ситуации образом. Естественно, что его старые капитаны уже далеко не всегда отвечали новым задачам. Требовались новые кадры с соответствующим опытом. Ага, к тому времени получивший приставку Хан, и некоторую, достаточно специфическую известность, был приглашен к одному из хедхантеров судовладельца, разыскивающих новые таланты. Можно сказать, что они сразу нашли общий язык. Как человеку, уже проявившему себя и более того, сведущему в военно-морском деле, ему для начала был доверен сейнер. Набрав новую команду, Ага-хан отчалил в поисках рыбных мест. Рыбалка (или путина для любителей морской терминологии) прошла успешно. Посчитав выручку, которую принес новый капитан с первого же рейса и, сопоставив ее со своими прежними доходами, судовладелец окончательно уверился в правильности, как выбранного пути, так и новой кадровой политики. Хороший руководитель старается продвигать результативных менеджеров, а наш судовладелец, старался руководствоваться в своей деятельности знаниями, почерпнутыми в лучших европейских бизнес-школах. Ага-хан получил увесистый бонус и три новеньких сейнера под свою руку, став командующим маленьким флотом. Согласитесь, для бывшего командира ракетного катера, Ага-хан всего за несколько месяцев сделал отличную карьеру.

За последующие несколько месяцев Ага-хан получил широкую известность, как один из самых удачливых «рыбаков» Эгейского моря.

Трудно сказать, что подвело восходящую звезду турецкого рыболовного флота. Может — приступ звездной болезни, а возможно — излишняя самоуверенность, присущая большинству быстро возвысившихся людей. Возвращаясь из удачного набега и повстречав близ входа в Дарданеллы собратьев по ремеслу из конкурирующего клана, Ага не удержался от соблазна увеличить добычу, ограбив товарищей по промыслу.

Удача переменчива, и в процессе загрузки в свои трюмы перехваченной добычи, на горизонте появился БПК «Маршал Шапошников», который доведя до Суэца несколько гражданских судов, теперь в одиночестве возвращался на базу. Два расстрелянных, залитых кровью судна, три сейнера неподалеку и шлюпки нагруженные добычей, гребущие к своим. Картина была ясна с первого взгляда, и каперанг Базыкин, не вдаваясь в детали, приказал развернуть орудие и открыть огонь. В течение нескольких минут русский корабль отправил на дно всех участников конфликта, после чего, сочтя свою миссию выполненной, удалился. Поскольку дело происходило в чужих территориальных водах, командира не прельщала перспектива долгих разбирательств и множества рапортов. Подбирать никого не стали — кому нужно доплывет, а если утонут, то горевать никто не собирался. Израсходованный боезапас списали на учебную стрельбу, команде приказали помалкивать.

Неугомонный Ага-хан с остатками команды был выловлен другим проходившим мимо судном, как на грех, тоже входящим в состав флота своего работодателя. Потеряв своих людей, флот и добычу Ага-хан предпочел бы не показываться на глаза шефу, но у людей свои планы, а у судьбы свои. Дело обстояло даже хуже. Ограбленные им суда принадлежали к Синопскому клану, глава которого поднял на ноги все Южное братство и оно, выражаясь языком братков, сделало «серьезную предъяву» главе Мраморных. Ага-хан упорол «серьезный косяк» и за него предстояло ответить.

С одной стороны глава Мраморного братства понимал справедливость требований Южных братьев, да и междоусобная война была весьма некстати. С другой стороны Ага-хан был авторитетный и результативный полевой командир, пусть и один раз ошибшийся. Отдать его голову значило подорвать свой авторитет в глазах собственных капитанов. Не отдать — означало полномасштабную войну с Южным кланом. Осман Демирель, а именно так звали судовладельца, был деловым человеком, привыкшим извлекать выгоду из любых обстоятельств. Ага-хана требовалось показательно наказать, для удовлетворения требований Юга. Не ставя под угрозу свой авторитет и по-возможности, извлечь из этого процесса максимальную пользу. Следует сказать, что Османа давно интересовали конвои европейцев, шедшие через Суэцкий канал. Он рассуждал так: поставленный в безвыходное положение Ага-хан, возможно, сумеет найти способ одолеть охранение конвоя, особенно, если дать ему корабли и таких же отмороженных штрафников. Поскольку набег на конвой сродни своеобразному способу самоубийства, то это должно удовлетворить южан. Ну а если Ага-хану все же удастся это безумное мероприятие, то в выигрыше будет и он и Ага-хан, да и южане не будут в претензии. Особенно, если пообещать им долю с весьма сомнительной прибыли, не забыв разделить с ними расходы.

Собственно говоря, именно так судьба привела Ага-хана на путь конвоя. Ему дали два судна и позволили покопаться в арсеналах братства. Экипажем служили несколько десятков штрафников и кучка отмороженных юнцов, желающих проявить себя или умереть, непонятно в чью славу.

Стоя на мостике своей посудины, Ага-хан с тоской вспоминал свой ракетный катер, глядя на фрегат «Дрезден» в двух милях прямо по курсу. За корпусом фрегата, в отдалении, как недосягаемый мираж маячили суда конвоя. Фрегат почти пересек курс «Гур Кале» и «Эмины» — так назывались развалины, которые напоследок вручил ему Осман и должен был вот-вот приблизиться на минимальную дистанцию. Пора было начинать. Ага-хан чертыхнулся, но куда деваться? В нескольких милях сзади маячили, под видом ведущих лов рыбаков, оставшееся сзади сопровождение. Сдаться европейцам? С его репутацией, он в лучшем случае мог рассчитывать только на пожизненный приют в тюремной камере. Но скорее всего его ждала депортация в Грецию, где любой сокамерник-грек посчитает своим долгом немедленно удавить его. Что ни говори, а у репутации всегда есть оборотная сторона.

Мрачный, как туча, Ага-хан приказал начинать атаку. Два десятка человек выросли у бортов обоих судов и лихорадочно принялись наводить ПТУРСы на цель. Еще двое сдирали брезентовый чехол с зенитного «Бофорса», расположенного прямо перед рубкой «Гур Кале». Расчет нетерпеливо переминался рядом, поторапливая. Первые длинные хвосты огня вырвались из пусковых труб ПТУРСов, оставив черные следы копоти на палубах. Ракеты первого залпа еще не одолели половину пути до противника, как вторые номера расчетов начали перезарядку отстрелявшихся установок. Ага-хан поднял бинокль и, держа его у груди, бесстрастно смотрел, на приближавшиеся к борту корвета огоньки ракет. Бортовая установка ПВО ближнего боя, плюнула огнем и, на месте первой ракеты вспухло маленькое серое облачко. Шесть остальных ракет, наконец, догнали корвет. Два огонька расцвели в районе надстройки, еще один на носу, три ракеты вошли в борт. Ага-хан, поднял бинокль к глазам, представившееся ему зрелище сразу переменило его настроение.

— Клянусь Аллахом, — пробормотал он, — Эти черти с первого залпа всадили ему в рубку сразу две ракеты и повредили орудие. Чувство покорности судьбе моментально сменил азарт. Похоже, что удача опять повернулась к нему. Ага перегнулся через поручень и заорал, обращаясь к расчету ЗУшки:

— Что вы там копаетесь, идиоты! Бейте по носовой надстройке и старайтесь повредить вооружение на палубе! — и повернувшись к рулевому — Самым полным к корвету!